Вадим Дергачев: все тексты

Я люблю детку. Вы ничего не подумайте, я ее искренне люблю. Все ее любят, хотя многие — нет. А я — да. Я человек чуткий, вот почему.

Наступая на брюки и крылья с трудом волоча… — это определение трагического поэта, из книги недавно погибшего Бориса Рыжего — трагического же поэта из Свердловска-Екатеринбурга. Несправедливость и трагедия — составные части жизни.

Недавно подумал про «Мурку», и вдруг выяснил для себя, что в песенке воровская девушка меняет не убеждения — она меняет эстетику.

Случилось мне тут быть на конкурсе красоты. Конкурс оправдывал свое название. Девушки, что вполне традиционно, одетыми выглядели более раздето, чем в бикини.

Недавно в знакомом книжном наткнулся на книжку из детства.

Все надоело. Ничто не радует. И лето какое-то… Не наше лето — какое-то тропическое.

Интонация — это как бунинское — легкое дыхание — после Мандельштама стало понятно, что могут обладать и проститутки…

Читать истории и мосты нужно в постели: читая, одну руку кладут между ног партнера, а другой держат книгу, таким образом, обмениваются впечатлениями. Пользуясь двумя книгами можно читать две разные истории Жозефины — пока вы читаете эту, ваша партнерша, или партнер, может прочесть первую — «Магазины Людей», и вы оба будет знать о чем идет речь в той и другой, — хотя, возможно, временами, вы и будете путать текст — в моменты, когда чуть ослабите действия рук.

Русская литература имеет одно удивительное свойство — даже когда в ее книгах ледяными молотками простукивают людей на «избранность» и большинство неизбранных застукивают до смерти, даже когда она уже привычно брутальна и наполнена анально-фекальными сценами, даже тогда русская литература не может не говорить о Лучах Света и о Живых Сердцем.

Что такое Санкт-Петербург сегодня в смысле транслируемой на всех остальных субкультуры? Это бесцензурная группа «Ленинград», сайт «Масяня» и, как ни крути, человек-бренд Илья Стогoff