Пользуясь случаем - привет дедушке Зигмунду!

Дописываю, значит, главу повести, засыпаю невзначай «лицом в клавиатуру», снится сон.

Первое, что улавливает сознание - музыка. Поет почему-то Земфира, впрочем, поет «Кукушку» Цоя.

Я сижу один во главе длинного лакированного стола, вроде тех, что стоят в конференц-залах фешенебельных отелей или «высокопоставленных» учреждений. Но вокруг отнюдь не фешенебельный отель и никакое на хрен не учреждение, а - степь. Обычная такая степь с характерными атрибутами в виде перекати-поля и редких кустов иссохшей полыни.

И еще много, невероятно много солнца. Так много, что поверхность стола, отражающая его лучи, слепит. Я жмурюсь, пытаясь сообразить, что, где и, главное, зачем происходит. Музыка звучит все тише и тише, пока совсем не перестает. Оглядываюсь по сторонам, замечаю человеческую фигуру на горизонте. Точка, которой она кажется из-за расстояния, направляется ко мне и увеличивается в размерах. Я хочу вскочить и побежать навстречу (я знаю, кто это!), но не могу. Я привязан к стулу.

Время тянется мучительно. Но, как бы оно не тянулось, стоять на месте оно все равно не умеет, и вот уже нас с фигурой разделяют всего несколько сотен метров. Я уже различаю, какая именно на ней блузка. Пытаюсь кричать, но во рту у меня песок. Я все никак не могу его выплюнуть: чем больше выплевываю, тем больше его во рту.

А она ближе и ближе. Эта, черт подери, походка! Сто метров, пятьдесят, десять...

Она садится напротив меня. Тоже во главе стола. И только тут я замечаю в ее руке нож.

- Здравствуй, - говорю, думая: «куда исчез песок изо рта?».

Они кивает в ответ.

- Я тебя, - продолжаю, - ждал.
- Жди, - произносит она. - Все будет хорошо.

Встает, идет ко мне, и тут я понимаю, что это не она. То есть, умом я уверен, что это она, но лицо не ее. Другое лицо.

- Постой, а чье у тебя лицо? - спрашиваю.
- Мое. Я изменилась.
- Почему?
- Потому, что все мы меняемся, - достает откуда-то карманное зеркальце, в котором я не узнаю себя.
- - Это я? - вскрикиваю в ужасе.
- Ну, не я же, - улыбается. Эта, черт подери, улыбка!

Целует в лоб. Обходит меня, и начинает резать веревки.

- Только оставайся на месте, - предупреждает. И добавляет: «Жди»

И уходит. Брошенный нож звонко ударяется о поверхность стола, оставляя косой след.

Просыпаюсь от звука мобильного телефона, упавшего на пол, попутно задев отопительную батарею.

"Перемен! Мы ждем перемен!" - доносится из колонок.

Вместо финального абзаца главы - порядка трех страниц беспорядочного набора кириллических символов.

аааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааа

аааааааааккккккавввввыыыыыыыыыыыыыыыыыыыыыыыыыыыыыж.даврыыы

ыыыыыыыыыыыыыыыыыыыыыыыыыыыыыыыыыыыыыыыыыыыыыыыыыыы

ыыыыюююююююююююююффффаааааааааааааааааааааааааалддддпддддддд

дддддддддддддддддддддддддддддддддььььммммммммммммммммммммммм

ммммммммммммммммммммммммммммммммммммммммммммммммммм

мммммммммммммммммммммммммммммммммммммммммммммммммЫЭЭ

ЭЭЭЭЭЭЭЭЭЭЭЭЭдппппппппппуууххххххххххххххоооооооооооооооооооооооооооо

Примерно вот так. Как в сорокинской «Норме». Один в один.

Вот такие хуевичи-малевичи.

Пойду покурю.