На маленькой бумажной иконке никак не мог разобрать, что за святой изображен — всматривался, всматривался, потом вынес на улицу и увидел: «Господь вседержитель».
Подумал, — вот м (удак), Господа не узнал…
Так мог бы начинаться русский рассказ.
Рассказы Кортасара «Вне времени» Рассказы последних лет. ( Издательство «Амфора» СПБ, 1999), так или иначе связанные с именем Бога, начинаются иначе, но именно по ним становится понятно сегодня, почему люди продолжают писать что-либо после Евангелия.
Меня трудно отнести к остро переживающим веру людям, но что, правда, можно сказать еще после Евангелия?
Кортасар уточняет, что именно можно сказать, привнося на эту вечно актуальную территорию, территорию насилия и жертвенности, сегодняшние ощущения.
Перечитайте, например, «Апокалипсис Солентинаме» или «Газетные заметки».
Мне не нравится и не кажется правдивым название, которые дали книге рассказов его русские составители и переводчики — «Вне времени», так назывался только один из его сборников, вошедших в книгу, сборник рассказов разных лет.
И продлять это название на всю книгу это все равно что, по-прежнему хныкать, что те, кто впервые прочитал Кортасара на студенческой скамье, уже собрались помирать (а некоторые уже и успели), а те, кто еще не собрались, вместе со смертью Кортасара почувствовали, что: «в этот день началось и наше умирание».
В том то и дело, что к прозе Кортасара все эти личные наложения и самооправдания не имеют никакого отношения.
По настоящему, Кортасар начинается для нас только сейчас, не только потому, что именно мы перестаем быть сегодня инфантильными, и переходим из детского времени, во взрослое, но и потому что Кортасар актуализировал будущее для всех. Вряд ли, кстати сознательно — на сознательном уровне, говорят у него, что-то там было с левой ориентацией ( об этом лучше спросить у наших хнычущих старших товарищей, они о левых взглядах Кортасара все знают).
А, собственно, «на уровне творчества», он дал ощущения настоящего, золотые нити которого простираются в будущее…
Впрочем, тонких серебряных невесомых паутинок, там тоже хватает.
Возможно, Кортасар становится актуальным через фантастический расклад, сопровождающий его прозу, как привидение за плечом — иногда доброе, иногда нет.
Пытаться разгадать его методики все же менее интересно, чем само чтение — я только хочу передать ощущение и уверенность, возникающие от тех ощущений, которые он сам передает зачерпывая из бездонных колодцев — все только начинается, с ним все только начинается. Если вам интересно, что будут читать завтра — читайте его сегодня.
