И кто научит правильно страдать…

Жертвы нового времени

Родная Алмата!
Нет для меня милее
Твоих проспектов, улиц, переулков,
Ночных огней,
С рассветом ранних звуков.

И сердце разрывается на части,
Когда тебя насилуют пришлые.
У них на все имеется расценка…
«Мен алмаатинец, мен хозяин сторона»… –
и все.
Он здесь жилье имеет, место,
И это для него решающий критерий,
Когда культура – как бетонная стена
И что с ней делать, он не разумеет.

Мне больно видеть унижение твое
и пошлость.
Вульгарные глаза
приезжих проституток,
Тех, что вчера еще в степи
кобыл доили,
И лучше бы не прекращали,
кроме шуток.
Другие и навоз с подошвы
смыть забыли,
А все туда же – жрицы…
фу-ты, ну-ты.

Противно. И смешно…
Хоть вовсе не до смеха.
И как смеяться, если плакать в пору.
Да, человек друг человеку, мне известно…
Поэтому, пусть заберут тебя,
А нам оставят горы.

***

Вонзив серебряные шпили
В небесный океан безбрежный,
Стоит Тянь-Шань!
Великий, грозный, нежный…
И если приютит тебя вершина, не говори,
Что тобою покорен Хан-Тенгри.
Его величия сломать никто не в силах,
А «покорен», ведь это значит – сломлен.
И раз уж, Он не стал твоей могилой,
Он быть гостеприимным соизволил.

Влечение

Пусть не художник я и не поэт, но все же…
Раз образы из сердца, из души исходят,
То значит, чуточку творить дано мне тоже.
И мне плевать, что в этом злые языки находят.

Писал, пишу, и буду впредь писать,
Не стихоплет я, не писака и не сочинитель.
Пускай бумагу буду лишь марать…
Я для себя пишу, я сам себе ценитель.

Пегас и Муза

Злость – мой Пегас,
Тоска мне – Муза,
А разочарование –
Вдохновение мое.

Без этого никак –
Перо в руке обуза,
Когда иначе –
Держишь как копье.

Души защита
От переживаний.
Ее надрыв выходит
Через ручку.

В стихах она
Для всех открыта.
Но через них
Никто в ней
Не наложит кучку.

И вот, всегда,
Когда тоскливо
И злой как пес
От разочарованья,
Берешь листок и ручку.

И неторопливо
Выплескиваешь все
И все уходит…
И забываешь все обиды
И терзанья.

Я счастлив тем,
Что мне это дано
(Возможно, каждый сможет,
если поднапрячься)

Но как бы ни было,
Я знаю, все равно,
Теперь уже
Я не смогу отречься,
Как прежде.

Пусть для себя,
Пусть в стол – неважно.
Не в этом суть.
Но главное писать.

Когда-нибудь, возможно,
И в моих бумажках
Сумеют стих мой главный
Отыскать.
Но не теперь.

Теперь они мне
Лишь души отрада.
Никто не может
Их сегодня прочитать.

Учителей – советчиков,
Тем более не надо.
И кто научит
Правильно страдать.

***

Я в омут кидался с разбега.
Видел то, что другим заказано.
Как конь, разгоряченный бегом,
Сгорел. Нежданно-негаданно.

Сгорел и теперь ссутулился.
И жизнь стала совсем не в радость.
Сутулый, больной, осунувшийся
И не за горами старость.

Ощерив свой рот беззубый
Она в тишине подкрадется…
И юнец здоровый и грубый
Ей прямо в лицо рассмеется.

Сильным неведома слабость
И кто старика поймет,
Пока не придет к нему старость
И крепко к земле не прижмет.

Или, как я, в угаре
Здоровье свое не истратит.
И пришедшая скажет «Парень,
Погрелся на солнце, хватит»…

Встреча

Ну, что ж ты глядишь невесело,
Головку бедовую свесила,
Ты пойми, знать судьба такая:
И мне жизнь моя – чужая.
Встряхнись, давай веселиться,
Я сегодня хочу упиться,
Чтобы в пьяном угаре захрюкать,
Заржать жеребцом, замяукать.
И оплакивать время наше,
Ушедшее во вчерашнее.
А сегодня хоть плачь, хоть смейся
Ты – жена, я отец семейства.
Теперь мы не скоро свидимся…
Вот с тобой и хочу напиться я.
Так упиться, чтобы захрюкать,
Заржать жеребцом, замяукать.

Бычий удел

На бычью шею – ярмо,
На бычью ляжку – клеймо,
На бычьи рога – луну,
Чтоб рога стояли – жену.

И в стойло такого быка,
Чтоб жир собирался в боках,
Да глазом не шарил вокруг,
Другая понравится вдруг.

«Ах ты, сексуальный маньяк» –
Жена его хаяла так.
Вот пусть и стоит – поделом,
А жена пусть резвится с козлом.

Осень

Листья кружатся в последнем танце,
Дождь уныло в окнах зазвенел.
И кряхтят деревья, оборванцы,
Даже дуб могучий оскудел.

Только мне совсем не жалко лета,
Каждая пора в себе прекрасна.
Жаль, что жизнь промчалась незаметно…
Вот и осень. А что жил – напрасно.

Память о Жолане

(У каждого человека в генах заложена память его народа.
Я это почувствовал там – в Жолане)
Уже вороны прилетели,
Знать, наступают холода…
Как жаль, что в Алмате метели
Не заметают никогда.
Я так люблю мороз трескучий,
Когда искрится в солнце снег.
И под ногами он скрипучий,
Да от мороза тянет в бег.
Когда пурга и воет вьюга,
Пурга, как белая стена.
А люди держатся друг друга.
И наступает тишина.
Как эта тишина приятна!
Мороз и ясная погода.
И жизнь как прежде необъятна,
И снова ласкова природа.
Вот так я полюбил мороз трескучий
Когда искрится в солнце снег.
И под ногами он скрипучий,
Да от мороза тянет в бег.

Бес в ребро

Березка-девонька
Стоит на выданье.
Прекрасна –
Глаз не отвести.

Пойти посвататься…
Да мне не выгорит,
Совсем уж разные
У нас пути.

Дубы к ней сватались
И Клен с сережками.
И даже Лавр
К ней крону гнул.

Не мне чета -
Я покореженный,
Сухой и сломленный
Дед Саксаул.

***

Эх! Вернуть бы юность – буйное веселье,
С кукурузой в поле, яблоневый сад,
Шашлыки на речке, песни и качели,
Чтоб в саду с подружкой провожать закат.

И встречать рассветы, так же на приволье,
С сожаленьем грустно не смотреть назад,
Чтоб не отдавалось прожитое болью…
Время, когда был я просто жизни рад.

Милая наивность, время золотое,
Искренняя дружба, беспробудный раж…
Если б я не брезговал жизненных устоев,
Не попал тогда бы в жизненный вираж.

***

С тех пор, как бегал пацаном,
Прошло немало лет.
Есть у меня семья и дом,
А своей жизни нет.

Как будто совсем не свою,
Чужую жизнь прожил.
Себя в других узнаю.
А сам будто и не жил.

Ни в чем успеха не достиг
И не оставил след.
Меня, кто пишет этот стих,
Как будто бы и нет.

Гадалка

Погадай на картах мне цыганка,
Только что узнать хочу, не знаю.
Жизнь моя как будто наизнанку,
Для чего живу – не понимаю.

Расскажи сестрица, что ты знаешь,
Для чего на свет приходят люди.
Ты уже не первый год гадаешь
И тебе известно много судеб.

Отчего одним дано с рожденья
Все, чего душа не пожелает,
А другие с детства до старенья
За гроши спины не разгибают.

Почему бывает так, что кто-то
Смысла жизни вовсе не находят.
Проживают жизнь всю для чего-то
Так и не узнав зачем, уходят.

Я, сестрица, отношусь к последним.
Свою жизнь я прожил как в тумане,
Загубил в беспутном лихолетье,
А сегодня – развожу руками.

Расскажи мне, что об этом знаешь,
Погадай мне, что же дальше будет.
Вот, я вижу что, и ты не знаешь,
Хоть и повидала столько судеб.

***

Понятия – жизнь, солнечный свет –
Нисходящие,
Но солнечный мрак
И, конечно же, смерть –
Приходящие.

Там же где свет,
Есть и тень –
Похитительница.
С ночи заря, но потом –
Снова ночь –
Соблазнительница.

Вся жизнь – лишь день
А смерти только – ночь,
Ничто не меняется.
Из глуби веков,
Как круги на воде,
Все повторяется.

***

Раз черный – мусульманин говорят.
Но христиане, все иначе преподносят.
И иудеи быть «правдивей» норовят,
Так в этом «избранных» вообще заносит.

Я, может быть, всего не понимаю,
Но здесь не к месту расовый критерий.
Хоть кто есть Бог и где Он, я не знаю,
Но никому из них я не могу поверить.

Ведь Он – Любовь и Всепрощенье, Красота.
А сколько крови за их истины пролито.
Была бы им присуща доброта…
Для них это понятие забыто.

У всех у них одно лишь на уме,
Чтоб насадить свое ученье повсеместно.
Найти бы всем им место на Луне,
Там, может, им не будет тесно.

Я знаю, существует Высший Разум
И весь порядок от него исходит.
Конечно, он не может вразумить всех сразу,
Поэтому вся жизнь в грехе проходит.

Вот взять меня, ведь я далек от Бога
И нагрешил за свою жизнь изрядно.
Наверно, мне в чистилище дорога…
Мне бы покаяться, да, не умею, ладно.

***

Сердечко выдохлось,
Стало пошаливать,
Болит несносное,
Да и плевать.

Ведь даже день один
Увы, не выгадать,
Судьбой что меряно
Придется брать.

Тебе же, хочет кто,
Пожить подолее,
Судьбу-злодейку
Не обмануть.

Все ограничивай,
Храни здоровье,
Пойдешь здоровеньким
В последний путь.

Хотеть невредно,
Дерзай, пожалуйста.
Никто не знает
Свой смертный час.

Не зря, быть может,
Ты дурью маялся
И все оставишь здесь
Позднее нас.

***

Из жизни в песню,
А песню в жизнь.
Стихи, куплеты,
В них правда жизни.

Пустые строчки,
За ними сущность.
И правда эта
Мне душу мучит.

Не нужно тискать
Стихи глазами,
Тому, кто сведущ,
Дадутся сами.

Всю правду жизни
Они откроют.
И лишь невежам,
Пытать не стоит.

Глаза сотрутся,
Мозги устанут,
Но больше смысла
Увы, не станет.

Лишь тот, кто сердцем
Читать умеет,
Того, кто пишет
Уразумеет.

***

Увы, не каждый в этой жизни понимает,
Как на простой бумаге строчки оживают.
И создал Бог, конечно же, жалея,
Ущербными – невежду и плебея.

Ведь каждый стих душа, страдания рождают
И он рубец на сердце нежном оставляет.
Кто сведущ, тот поймет меня, я знаю.
Другим мозги напрячь, возможность оставляю.

***

Быть равнодушным к красоте,
Быть равнодушным к женщинам красивым,
Я не могу. Не потому, что я мужчина,
Ведь красота не только в наготе.

Да, я эстет – прекрасного ценитель.
И глупо ставить это мне в вину…
Но как мне убедить свою жену,
Что я порочных связей не любитель?

***

(родителям посвящается)
Измерить гордость можно взглядом.
И даже трусость можно взвесить.
Но чем измерить разочарованье
Родителей,
Кто все вложив в ребенка,
Взамен не получили и крупицы
Того, о чем так сладостно мечтали
В ночах бессонных.
Лишь слезами,
Что пролились из глаз бездонных,
Такими же бессонными ночами,
Но совсем другими.