День прошел в степи раздольной, жесткий зной уступил мягкому ветру, красный закат уже расправил крылья над синеглазой рекой. А там, на берегу, под раскидистым деревом сидел старик, прислонившись спиной к огромному валуну. Давно белые облака спустились на его голову. Спустились, да так, видать и прижились, потому как седой он был словно вершины в горах. Закрыв уставшие глаза, старик сидел тихо, задумался. О чем думают старики, мы узнаем, когда облака будут спускаться и на нашу голову. Но хрустнул корявый куст под тяжелым копытом гнедого коня, на коем восседал воин седой и крепкий. На воине был панцирь золоченный, на голове шлем остроконечный с хвостом конским, руки и ноги в броне тяжелой, на широком поясе меч кривой, лук в саадаке, колчан за спиной и длинная пика к седлу приторочена. Грозный был вид у всадника, да и шрам на лице тому в помощь.
Увидев старика, он усмехнулся и стал наступать конем на сидящего. Конь храпит, упирается, копытом в землю, так бьет, что та дрожит и пыль поднимает, того и гляди старика раздавит. А тот сидит, даже глаз не открыл, и ни одна морщина на его лице не дрогнула. Удивленный джигит сдал конем назад.
- Эй дед! Ты умер что ли?
Старик приоткрыл глаза и посмотрел на всадника. Тяжелый был взгляд у старика.
- Лучше быть мертвым, чем дураком, ответил тот, поглаживая свою бороду и усы.
Верховой приободрился.
- Ладно старый, не сердись на меня. Я пошутить хотел и только.
- Хороша шутка, когда понятна всем и радость приносит, продолжал старик, а людей топтать это шутка рыжего Чингиза, и уж поверь мне, сынок, что тем, кто умирал под копытом его коня, эта шутка не нравилась. Потом, немного помолчав, он добавил Я это точно знаю.
Удивился всадник и сошла улыбка с его лица, ум и дерзость старца вызвали уважение в душе закаленного воина.
Спрыгнув молча с коня, он отвел его за дерево и привязав там, подошел к старцу. Сев перед ним прямо на землю, джигит скрестил привычно ноги.
- О чем думаешь, отец? уже более миролюбиво поинтересовался шутник.
- Ни о чем не думаю, я камень слушал, серьезно отвечал старец.
Незнакомец удивленно посмотрел на камень, потом на старика и с недоверием в голосе спросил:
- А что он может рассказать? Он ведь ничего не знает, потому как ничего не помнит.
И вдруг снова при этом расхохотался, будучи весьма доволен тем, что сказал.
- Он многое знает и многое помнит, возразил сидящий. И я думаю, что намного больше, чем сто поколений рода человеческого.
- Может быть и так
задумчиво протянул незнакомец, озадаченно потирая подбородок. Их мирную беседу нарушал конь, стоящий за деревом. Сильно вздрогнув, он затоптался на месте и, звякнув удилами, вдруг громко заржал.
Воин вскочил на ноги, и посмотрев на коня, завертел головой во все стороны.
- Что с ним? Никак волки бродят? всполошился он.
- Нет. Просто он говорит с тобой, да ты не слышишь.
- Говорит..? А что он говорит?
- Он говорит: «беда, хозяин, беда».
- Где беда?
Что ты болтаешь старик?
И словно в ответ на его вопрос, со стороны реки дико заржал конь.
- А вот и беда, сказал старик, указывая рукой в сторону, откуда донеслось зловещее ржание.
- Земля достойных! вскрикнул воин и упал на колени. А в свете еще несгоревшего заката, который попирал сумерки, лег на потемневшую воду, он увидел нечто, что остановило его сердце. По реке не касаясь воды, шел размеренным шагом гигантский вороной конь, и правил тем конем молчаливый всадник с литыми телесами охотника, а на руке у него сидел черный беркут. Величаво шел конь над водой, гордо сидел беркутчи в седле, и когда закат окончательно погас, он твердой рукой направил коня в небо. Все выше и выше к звездам взбирались они, и, когда луна засеребрилась в реке, заклекотал черный беркут и исчезли все трое, превратившись в туманное марево на фоне звездного неба. Похолодело все у воина в груди, но, опомнившись, он взялся за рукоять меча.
- Оставь, смертный, напрасные потуги, спокойно посоветовал старик.
- А что значит это видение? заволновался нукер.
- Хочешь узнать, спроси у камня.
- А как это сделать, отец? поинтересовался джигит.
- Приложи ухо к камню, и он расскажет тебе все что знает.
Тот так и сделал: лег на камень, снял шлем и, закрыв глаза, приложил к нему ухо. Старик взял посох, и тихо прикоснулся им к голове воина. Тот весь обмяк и, провалившись в небытие, смиренно затих. А старик, наклонившись над ним, стал проговаривать нараспев, словно магическое заклинание.
- Это было давно, где-то в сакских степях, где качался казан на тяжелых цепях