Каратал

День прошел в степи раздольной, жесткий зной уступил мягкому ветру, красный закат уже расправил крылья над синеглазой рекой. А там, на берегу, под раскидистым деревом сидел старик, прислонившись спиной к огромному валуну. Давно белые облака спустились на его голову. Спустились, да так, видать и прижились, потому как седой он был словно вершины в горах. Закрыв уставшие глаза, старик сидел тихо, задумался. О чем думают старики, мы узнаем, когда облака будут спускаться и на нашу голову. Но хрустнул корявый куст под тяжелым копытом гнедого коня, на коем восседал воин седой и крепкий. На воине был панцирь золоченный, на голове шлем остроконечный с хвостом конским, руки и ноги в броне тяжелой, на широком поясе меч кривой, лук в саадаке, колчан за спиной и длинная пика к седлу приторочена. Грозный был вид у всадника, да и шрам на лице тому в помощь.
Увидев старика, он усмехнулся и стал наступать конем на сидящего. Конь храпит, упирается, копытом в землю, так бьет, что та дрожит и пыль поднимает, того и гляди — старика раздавит. А тот сидит, даже глаз не открыл, и ни одна морщина на его лице не дрогнула. Удивленный джигит сдал конем назад.
- Эй дед! Ты умер что ли?
Старик приоткрыл глаза и посмотрел на всадника. Тяжелый был взгляд у старика.
- Лучше быть мертвым, чем дураком, — ответил тот, поглаживая свою бороду и усы.
Верховой приободрился.
- Ладно старый, не сердись на меня. Я пошутить хотел и только.
- Хороша шутка, когда понятна всем и радость приносит, — продолжал старик, — а людей топтать — это шутка рыжего Чингиза, и уж поверь мне, сынок, что тем, кто умирал под копытом его коня, эта шутка не нравилась. — Потом, немного помолчав, он добавил — Я это точно знаю.
Удивился всадник и сошла улыбка с его лица, ум и дерзость старца вызвали уважение в душе закаленного воина.
Спрыгнув молча с коня, он отвел его за дерево и привязав там, подошел к старцу. Сев перед ним прямо на землю, джигит скрестил привычно ноги.
- О чем думаешь, отец? — уже более миролюбиво поинтересовался шутник.
- Ни о чем не думаю, я камень слушал, — серьезно отвечал старец.
Незнакомец удивленно посмотрел на камень, потом на старика и с недоверием в голосе спросил:
- А что он может рассказать? Он ведь ничего не знает, потому как ничего не помнит.
И вдруг снова при этом расхохотался, будучи весьма доволен тем, что сказал.
- Он многое знает и многое помнит, — возразил сидящий. — И я думаю, что намного больше, чем сто поколений рода человеческого.
- Может быть и так… — задумчиво протянул незнакомец, озадаченно потирая подбородок. Их мирную беседу нарушал конь, стоящий за деревом. Сильно вздрогнув, он затоптался на месте и, звякнув удилами, вдруг громко заржал.
Воин вскочил на ноги, и посмотрев на коня, завертел головой во все стороны.
- Что с ним? Никак волки бродят? — всполошился он.
- Нет. Просто он говорит с тобой, да ты не слышишь.
- Говорит..? А что он говорит?
- Он говорит: «беда, хозяин, беда».
- Где беда?… Что ты болтаешь старик?
И словно в ответ на его вопрос, со стороны реки дико заржал конь.
- А вот и беда, — сказал старик, указывая рукой в сторону, откуда донеслось зловещее ржание.
- Земля достойных! — вскрикнул воин и упал на колени. А в свете еще несгоревшего заката, который попирал сумерки, лег на потемневшую воду, он увидел нечто, что остановило его сердце. По реке не касаясь воды, шел размеренным шагом гигантский вороной конь, и правил тем конем молчаливый всадник с литыми телесами охотника, а на руке у него сидел черный беркут. Величаво шел конь над водой, гордо сидел беркутчи в седле, и когда закат окончательно погас, он твердой рукой направил коня в небо. Все выше и выше к звездам взбирались они, и, когда луна засеребрилась в реке, заклекотал черный беркут и исчезли все трое, превратившись в туманное марево на фоне звездного неба. Похолодело все у воина в груди, но, опомнившись, он взялся за рукоять меча.
- Оставь, смертный, напрасные потуги, — спокойно посоветовал старик.
- А что значит это видение? — заволновался нукер.
- Хочешь узнать, спроси у камня.
- А как это сделать, отец? — поинтересовался джигит.
- Приложи ухо к камню, и он расскажет тебе все что знает.
Тот так и сделал: лег на камень, снял шлем и, закрыв глаза, приложил к нему ухо. Старик взял посох, и тихо прикоснулся им к голове воина. Тот весь обмяк и, провалившись в небытие, смиренно затих. А старик, наклонившись над ним, стал проговаривать нараспев, словно магическое заклинание.
- Это было давно, где-то в сакских степях, где качался казан на тяжелых цепях…