Запах мужа — Две девочки и потом еще третья

Сначала от этого едет крыша, но потом, становишься независим от этого — возникает чувство свободы.
У нее — запах мужа и твой запах, который другой, и к которому она не может привыкнуть и, одновременно, у нее сильное, до сильной дрожи и до того, что ее колотит, желание, и то, что она обхватывает тебя ногами, но в тоже время не хочет, чтобы ты в нее проник.
И до этого, и все время — чувство вины — когда шли — встретилась младшая сестра, которая живет в этом районе — потом машина такая же проехала, как у мужа, и ребенок прыгал на заднем сиденье, как у них.
Потом она хотела целоваться, но все время ей мешало что-то, — ее можно было раздевать, но прямо в пальто — пальто, легкое, не снимая, я несколько раз расстегивал ее лиф — через время она его вновь застегивала — она порывалась уйти четыре раза — и три раза я ее трогал и сильно заводил, трогая впереди, между ног.
Пока она вновь не оказывалась в брюках, где не было моей руки — она несколько раз обхватывала меня ногами, но когда я вновь ее целовал — ее начинало трясти, и она просила меня не целовать ее — просила истерически, не притворяясь.
В какой-то момент, когда она уже дважды или трижды пыталась уйти, и я ее вновь касался, и она опять обмякала, в конце концов, я ее посадил на подоконник, и целовал груди, и она сильно выгибалась по дуге, потом спустил с подоконника, и снял с нее брюки и красные, очень красивые трусики — она опять билась и говорила что должна уйти, я ей несколько раз повторил, что на самом деле она не хочет никуда уходить — ее опять сильно стало трясти, тогда я тоже отчасти заразившись ее дрожью, отчасти, ее имитируя, стал ее целовать сверху — вниз и, дрожа, стал целовать пульсирующий родничок ее клитора, и всовывал в нее язык, потом целовал и толкал его вверх языком — в какой-то момент она, кажется, разрядилась…
Потом села вместе со мной на корточки, и пыталась успокоиться, и меня успокоить с тем, чтобы все же уйти — я не бросал ее на кровать, и кажется, это было правильно, потому что она была все же не готова продолжать — что ж, времени у нас будет потом достаточно, или не будет совсем …
Мы немного успокоились, поговорили о том, кто что чувствует, и я проводил ее до такси.
Я вернулся, и у меня немножко гнетущее чувство было от тишины, и я снова включил телевизор — еще по дороге обратно я думал о том, чтобы пригласить в этот номер другую девочку, хотя идея показалась мне немного странной.
Но когда я вернулся, я подумал, что, наверное, она не странная, и мне нужно либо уезжать отсюда, либо кого-то сюда звать.
Я позвонил маленькой девочке, и она обрадовалась, и сказала, что приедет через час — я внимательно посмотрел, чтобы ничто не напомнило, что я был в этом номере не один, я бы не хотел, чтобы девочка расстроилась.
Час я нервничал немного, потому что оказалось, что действительно, когда остаешься один, да еще один в чужом помещении — начинаешь нервничать.
Потом приехала девочка, я ее встретил и постепенно успокоился с ней.
И за три часа, что мы провели вместе, мы с ней ни минуты не отдыхали — и видимо предыдущая встреча так или иначе на меня подействовала, мы с маленькой девочкой все это время или были друг в друге и друг на друге, или же друг друга возбуждали — усталости при этом не было никакой — но целовались мы с ней конечно совсем не так, как с первой девочкой — просто иначе, хотя мне показалось, что раз или два — так.
И я думал, когда любил маленькую девочку, о ее запахе, который мне нравился, и о запахе девочки, которая ушла — у нее почти не было выраженного запаха — очень мало. И это мне тоже нравилось, как особенность.
И я думал о своем запахе, и о запахе ее мужа — у него был какой-то другой запах, к которому она привыкла, и не могла соотнести его с моим, и четко чувствовала, что мужу изменяет — потому что запах другой.
Я думаю, она его физически очень чувствует по-прежнему, и она ему, скорее всего и не изменяла, и у нее есть физическая зависимость от него.
То, что она как-то, в такой момент, назвала его моим именем, ничего не значит…
Конечно, это не значит, что это ничего не значило, в этот момент для него, но вообще это значит мало — она его физически хорошо чувствует, я думаю.
А маленькая девочка очень хорошо физически чувствует меня.
Впрочем, это отнюдь не значит, что мне не нужно спать с девочкой, которую я привел сюда первой, или что ей не нужно спать со своим мужем — мне кажется, что они могут наделать сейчас глупостей, разбираясь в своих отношениях, но это — их глупости.
Я увижусь с ней позже, когда она будет думать, что что-то поняла о себе и о своем муже, и когда она будет думать, что что-то поняла о запахе мужа, и о моем запахе…
Маленькая девочка, в принципе, допускает, что у меня есть еще кто-то, кого я обнимаю — днем или ночью, хотя ей не хотелось бы об этом думать — кажется у нее-то, как раз, больше нет друга, то есть никого сейчас, кроме меня, и это меня несколько пугает, хотя и радует, конечно.
Я отвожу ее домой, и сам еду домой, хотя, в последний момент я разворачиваю машину и еду в гости к одной художнице — самое интересное, что все это время мы все не пили ничего кроме минералки, фанты и колы — когда начинаешь жить в таком режиме, то первое время есть ощущение, что у тебя сносит крышу от количества девочек, но потом начинаешь просто быстро и четко разбираться в ощущениях — и самые сильные и яркие, конечно, получаешь с девочками, которые в тебя влюблены, поэтому про художницу говорить не интересно — она не влюблена в меня, и, думаю, никогда не будет…
Я не обладаю сильной половой конституцией, сильная половая конституция, как известно, обычно у мужчин маленького роста, и крепкого телосложения, но в силу того, что влюбленные девочки так сильно завели меня, художнице досталась самая насыщенная любовь.
Так и бывает в жизни, и это отчасти не справедливо, хотя если подумать — ей досталось все самое неинтересное, и вполне железобетонное.
Через два часа, уже окончательно опустошенный и очень голодный я вышел на улицу и поехал домой.
Голодный, не смотря на то, что художница успела меня покормить — черт его знает, как это все так получается в жизни…
На самом деле именно после художницы у меня возникло смутное ощущение некоего морального дискомфорта — все же она меня не любила, в отличие от моих девочек — и что с этим делать, с этой такой любовью без любви?
Что делать с любовью с любовью я хорошо понимал — а зачем после двух любящих, ехать к художнице?
А черт его знает — вы вот все можете объяснить?
Вот теперь еще история о пистолете…
Но — через время.